Метаморфоза

      Бывают моменты, способные невольно и круто изменить все течение жизни человека, независимо от того, желает он этого сам и окружающие его люди или нет. А почему, вы спросите, так происходит?
      С одной стороны, вопрос непростой, потому что довольно трудно назвать первоначальную причину явления. А с другой стороны, совсем несложный. Ведь не ломая долго голову можно ответить так: его величество случай. А случай, как известно, явление необъяснимое!..
      Впрочем, как высказываются представители точных наук: в основе любой случайности лежит определенная закономерность, на первый взгляд, казалось бы, невидимая, и наоборот - итогом цепи случайностей является все та же закономерность.
      И кто же, вы спросите, прав? Да, пожалуй, и те и другие. Ведь очень многое противоречивое в нашей жизни имеет право на собственное существование и лишь дает новому или сразу нескольким поколениям людей пищу для споров и выяснения отношений. И пока они до хрипоты в горле спорят, яростно убеждая друг друга, с некоторыми из них вдруг и произойдет что-то такое, что заставит непременно задуматься и засомневаться: а прав ли я был, что не соглашался. Кто бы мог подумать, а со мной вот бац, да и случилось непредвиденное. Не зря же когда-то мессир Воланд у Патриаршьих прудов доказывал двум пессимистам по части заглянуть в будущее - Берлиозу и Бездомному, что все заранее предопределено. А что из этого вышло, вы прекрасно знаете…
      Э, да вы скептически улыбаетесь, подвергая сомнениям слова мои. Ну что ж, на то воля ваша, ведь сомневаться никому не возбраняется. Но тогда позвольте, дорогой читатель, рассказать вам об одном необычайном повороте в жизни почтенного и уважаемого человека, чей срок пребывания на нашей удивительной и загадочной земле исчислялся неполными пятью десятками лет. Насколько неполными - совсем неважно.
      Жизнь этого человека на определенном отрезке времени приобрела довольно однообразно спокойное течение, многим из нас печально знакомое по собственному опыту. Дом и работа. Опять работа и снова дом. Просто замкнутый круг!
      А что, собственно, в этом плохого, спросите вы. Так живут многие добропорядочные люди. Да нет, конечно же, ничего особенного, так скажем: просто выработанная временем человеческая привычка. А она, как известно, ближайшая родственница нашей натуры - ее скользкая тень, ее второе я. И что здесь является главным, а что второстепенным, вопрос, как говорил один мой старый знакомый, чисто риторический.
      Да, все это, возможно, и так, но только уж от этого однообразия бывает, что и в сон начинает клонить.
      Жизнь, как определил кто-то из ранее живших блестящих умов, это вечное движение. Правда, он намеренно или по забывчивости не удосужился объяснить нам, невеждам, куда или, вернее, к чему ведет это самое движение. Ну да ладно, давайте не будем так пристрастны к словам человеческим и сформулируем эту мысль для себя так: он просто не хотел ни себя, ни нас серьезно расстраивать и... и здесь поставим большую и твердую точку.
      Но, если вернуться к нашей предыдущей мысли о доме и о работе, о двух основных атрибутах человеческого бытия, то надо заметить, что, безусловно, не все выглядело так мрачно и печально, что, несомненно, встречались и приятные исключения из правил. Но принципиальная схема была именно такой. Утром - по зову Родины и служебному долгу на работу, а вечером - сделал дело и... юрк в свою теплую норку к старым и добрым друзьям: мягкому дивану да голубому экрану. И вроде бы все в порядке, и никаких тебе лишних проблем.
      Звали этого человека Михаил Михайлович, или просто Михал Михалыч, как повседневно называли его сотрудники на работе.
      И носил он редкую и красивую фамилию Адамов, корни которой, как вы понимаете, уходят в толщу вод самого глубокого прошлого.
      И вот однажды жарким летом с Михаилом Михайловичем произошел невероятный, с одной стороны, а с другой - совсем обыкновенный, и вы в этом легко убедитесь, случай.
      Жарким летом под вечер, когда казалось, что уже ничто не приносит желаемой прохлады, когда истомленное зноем, плачущее тело так и просится в тень, Адамов очутился на берегу знакомой реки. Речка была небольшая, вся поросшая ивняком и редкой ольхой. Она плавно катила свои коричневатые воды, в зеркале которых словно застыли ярко-желтые кувшинки и ослепительно-белые лилии. Противоположный берег, ограниченный неровным силуэтом темнеющего леса, был устлан изумрудным ковром луговой травы. Над вершинами деревьев плыли легкие и белые облачка, похожие на каких-то странных, диковинных зверей. В общем, вид был прекрасный. К огромному удовольствию Адамова рядом не было ни единой души.
      Не раздумывая долго, Михал Михалыч сбросил с себя верхние покровы одежды и очутился лишь в одних красных с желтыми петухами и синей каемочкой трусах – новой вершине эстетики и моды местной швейной фабрики имени очередного съезда КПСС. Хотя это знаменательное событие имело такое же отношение к выпускаемым фабрикой трусам и другим предметам интимного назначения, как бивни мамонта, найденные в вечной мерзлоте, к трагической гибели блохи от зубов пса Маркиза. Впрочем... как знать, как знать, ведь чем черт не шутит.
      Адамов воровато огляделся по сторонам. Рядом не было никого, и, нетерпеливо сбросив последний наряд, чтобы не мочить, с великим блаженством погрузился в мутноватые воды гостеприимной реки.
      Что ощущал он в этот самый момент, вы можете легко себе представить. Вода приятно обжигала своей желанной прохладой и бодрила. Михал Михалыч, не уставая, плескался и плавал среди этих чудных кувшинок и лилий и не мог нарадоваться внезапно сошедшей на него благодати. Он шлепал по воде ладонями рук, с удовольствием и силой бухал ногами и, отдуваясь, словно морж, испытывал почти детский восторг.
      Если бы кто-нибудь из старых знакомых мог увидеть Михал Михалыча сейчас, он просто бы не поверил своим глазам, что столь почтенный и серьезный человек, коим слыл Адамов, может позволять себе такие шалости и ребячества. Но ведь рядом не было ни души, а человек, оставаясь с собой наедине, всегда сбрасывает маски притворства и отдается во власть скрываемых от посторонних глаз тайных желаний.
      Летнее солнце медленно клонилось к макушкам деревьев, в кустах радостно щебетали птицы, воздух был сказочно чист и прозрачен.
      Подплывая к берегу, Михал Михалыч блаженно перевернулся со спины на живот и... То, что он увидел в следующий момент, было настолько неожиданным и необычным, что подействовало на него парализующе. Глаза у Адамова сделались круглыми, рот приоткрылся, и даже на какое-то мгновение он перестал шевелить руками и ногами. Глотнув воды и осознав, что тонет, он сделал привычное движение телом и вновь оказался на поверхности.
      Там, на берегу реки, возле ивы, где лежала одежда, на фоне яркой зелени он увидел... обнаженную деву!
      Да, да! Это была живая дева, а не обманный мираж, и именно в том самом виде, в каком почти ежедневно показывают нам героинь современных фильмов, очевидно, желая помочь узнать их поближе.
      Но одно дело сидеть в мягком кресле и наблюдать обнаженное женское тело из глубины светящегося экрана, осознавая, что это происходит где-то далеко и совершенно для тебя недоступно, и другое дело, когда вот так наяву, рядом и никого вокруг больше нет. Только ты и она.
      “Откуда она вдруг взялась, как здесь оказалась? И почему он не заметил ее раньше?” Эти и другие самые разные вопросы мгновенно заметались в голове у растерянного Адамова. Но в конечном счете не это сейчас было главным. Главное, что она была и даже совсем рядом, контрастно выделяясь на сочной зелени пологого берега.
      Как писали в старых любовных романах: она была божественно прекрасна! Это Михал Михалыч понял сразу, пробежав бесстыдным взглядом по формам прелестной незнакомки. А когда глаза Адамова соскользнули с волнующей груди красавицы на ее мраморный живот с отчетливо различимой впадинкой пупка, а затем еще ниже... из его груди вырвался какой-то нечеловеческий хрип, и он почувствовал, что снова начал тонуть.
      Даже много позже по прошествии этого случая Михал Михалыч не мог себе объяснить, почему в своем воображении он назвал ее именно девой. Но ни девушка, ни девица, ни женщина - ни одно из этих или каких-либо других слов ей явно не подходили. Она была именно девой, и столь совершенной и прекрасной, каких Адамову никогда раньше не приходилось встречать, да еще вот так совсем рядом и, как говорится, в полной натуре.
      Наконец-то почувствовав мягкую прохладу глинистого дна, Михал Михалыч нерешительно, в явном стеснении и замешательстве стоял по грудь в сделавшейся чуть ли не горячей воде.
      Прекрасная же дева мягко улыбалась, приоткрыв свой прелестно очерченный рот, и призывно смотрела на Михал Михалыча, в отличие от него ничуть не стесняясь своей вызывающей наготы.
      Михал Михалычу вдруг пришло в голову, что именно такой вот волнующей и прекрасной и должна была быть когда-то Ева, легко соблазнившая первого мужчину на Земле. И он отчетливо понял, что там, на берегу, дева-незнакомка тоже поджидает его.
      Все еще не веря своим глазам, но с каждым новым мгновением все больше убеждаясь в правоте своей смелой догадки, отбросив прочь всякое стеснение и нерешительность, Адамов стал быстро преодолевать разделявшее их расстояние и моментально очутился на берегу.
      Видя такую сообразительность и прыть Михал Михалыча, красавица понимающе улыбнулась и с таинственным выражением на лице начала медленно удаляться в тень раскидистой ивы.
      Со сладким трепетом в сердце, предвкушая прекраснейшие мгновения, Адамов двинулся следом за таинственной незнакомкой, чувствуя, что с каждой новой секундой в его душе и теле все более разгорается необычайно страстный любовный огонь. Он уже отчетливо видел ее томно-влажные, глубокие, как омут, глаза, маленькую родинку на шее, чуть ниже правого уха, золотые густые нити рассыпавшихся волос. Уже почти ощущал в своих объятиях ее нежное и трепетное тело, но в последний момент, когда казалось, что руки его вот-вот коснутся желанной наготы, прелестная дева легко увернулась и, засмеявшись, отбежала в сторону. Ее чудный голос звонким колокольчиком рассыпался среди изумрудной зелени берега, добавив опьяненному сердцу еще несколько капель волнения и восторга.
      Раздосадованный неожиданной неудачей Михал Михалыч лишь какие-то мгновения пребывал в легкой растерянности, но, съедаемый все возрастающим пламенем страсти и желания, вновь попробовал поймать бесстыдницу, но почему-то опять безуспешно.
      И тут он отчетливо понял, что дева с ним просто играет, несколько отдаляя заветный момент, как это делают почти все женщины на свете, и, нисколько не сомневаясь в благополучном исходе, с еще большим азартом устремился за ускользающей нимфой, одержимо шепча: “Врешь, от меня не уйдешь! Все равно я тебя, каналья, поймаю!”
      Но вдруг он явственно почувствовал, как кто-то схватил и сильно тряхнул его за левое плечо. Он открыл глаза и... увидел хмурое и недовольное лицо жены, которая уже давно и безуспешно пыталась его разбудить и, вконец потеряв всякое терпение, прибегла к помощи силы.
       — Ну и ну! - ядовито произнесла она. - Ты сегодня спишь, словно беззаботный младенец и, вероятно, совсем не собираешься на работу?! Может быть, тебе внезапно предоставили внеочередной отпуск?.. Или ты объявил лежачую забастовку?.. Так хотя бы меня предупредил,  — и на лице ее выступила гримаса иронии.
      Весь оставшийся день Михал Михалыч был под впечатлением чудесного сна и ужасно сердился на жену. Ведь именно она, как он полагал, помешала ему досмотреть этот удивительно яркий и смелый сон, который, понятное дело, в конце концов должен был завершиться удачно для него.
      К своей тайной радости и огромному удивлению Адамов обнаружил, что дева из его чудесного сновидения, как две капли воды, схожа с их молоденькой сотрудницей Олей. Оленька, как ласково все ее называли, была ослепительно молода, а потому, естественно, и привлекательна, как почти все девушки в этом возрасте.
      В течение дня Михал Михалыч невольно останавливал свой задумчивый взгляд на этом пышущем здоровьем и красотой юном создании и, между нами и шепотом говоря, два-три разочка представил ее в том самом наряде Евы. Ну точь-в-точь как там, на берегу реки. Более того, надо сказать, что замечательное воображение Адамова пошло уже явно вразрез со сновидением, и в своих смелых грезах он теперь отчетливо ловил деву Олю. Все представлялось ему так ярко и правдоподобно, что он почти ощущал нежность ее молодой кожи и запах русых, чуть вьющихся волос. Это было прямо как дерзкое безумное наваждение.
      В результате после столь красочных картин у Михал Михалыча внезапно перехватывало дыхание и начинались отчетливо ощущаемые им сердечные перебои. Он тут же, словно очнувшись, вставал и быстренько удалялся в коридор, чтобы там пропустить стаканчик-другой газировки, отчего непременно легчало.
      Заметьте, что в один из таких моментов, когда Адамов, глядя рассеянно на Оленьку, опять надолго впал в мечтательные раздумья, та растерянно посмотрела по сторонам, удивленно вскинула невинные глазки и, как могло показаться со стороны, несколько необычно и даже, можно сказать, как-то загадочно улыбнулась. Понятное дело, что Михал Михалыч тут же пришел в себя и, густо покраснев, отвернулся. Ему вдруг почудилось, что голубоглазая Оленька смогла прочесть его смелые дерзновенные мысли, и от этого вдруг стало до неприличия стыдно.
      В довершение же полной картины нужно отметить следующие обстоятельства: всегда деловито-спокойные серые глаза Адамова вдруг наполнились внутренним огнем и явно поголубели; на полноватых, выбритых до синевы щеках, появился симпатичный румянец, а движения и походка приобрели некую бодрость и энергичность, которых раньше, увы, недоставало. Словно кто-то взял и завел спрятанную внутри человека пружину.
      Все эти в целом неброские изменения, несомненно, отразились на облике Михал Михалыча и тут же стали замеченными его сослуживцами, которые, поглядывая на Адамова и Оленьку, сначала перемигивались, а затем начали и откровенно перешептываться. Ну а самые горячие головы, как бывает всегда, стали протягивать узенькие логические цепочки догадок и выстраивать их в большую, почти нереально правдоподобную цепь смелых выводов. К концу дня уже всем казалось, что здесь явно что-то не так, что здесь кроется какая-то тайна, и вполне вероятно, что тайна эта сердечного свойства. А люди - страстные охотники до чужих секретов. Ведь в них кроются загадки и неизвестность, которые ох как распаляют и мучают наше податливое воображение.
      Одна часть прекрасной половины человечества, относящаяся к более консервативному крылу, поносила про себя Адамова, называя его старым кобелем, котом и другими замечательными эпитетами. Другие... другие лишь незаметно вздыхали и мечтательно улыбались.
      Совсем неизвестно, как бы развивались события дальше, если бы на третий день после столь соблазнительного сновидения прелестная Оленька надолго не исчезла из поля зрения Михал Михалыча. А точнее, ушла на сессию для сдачи экзаменов за четвертый курс института, где училась заочно на экономическом факультете.
      С отсутствием Оленьки воображение Адамова стало как-то беднеть, а образ прекрасной девы медленно размываться. И хотя Михал Михалычу не составляло большого труда вновь вызвать его в своем воображении, но уже той первоначальной яркости, увы, недоставало. Зато однажды дома Адамов отчетливо заметил множество недостатков у любимой жены. При этом бросил в зеркало и на себя критический взгляд, и неожиданно обнаружил, что и здесь, не обманываясь, похвастаться тоже нечем, если не сказать большего...
      Этот удручающий факт навел Михал Михалыча на грустные размышления о несовершенстве и тленности жизни, о скоротечности времени и прочих философских вещах. Он достал из ящиков письменного стола, плотно набитых всякими тетрадями, коробками и другими предметами, свои старые альбомы с пожелтевшими фотографиями и углубился в их созерцание, подолгу задерживаясь на каждой из страниц. Эти такие знакомые и милые сердцу снимки ностальгически напомнили ему о былых днях его розового детства, туманной юности и блестящей поры золотой молодости.
      Вот он, босоногий и загорелый, на берегу реки, в белой шапочке с козырьком и шелковых светлых трусах, сшитых для него заботливой мамой, рядом с верным псом Гадаем держит в пухлых ручонках только что пойманных отцом пескарей. А вот он уже во дворе своего дома со школьным портфелем и пионерским галстуком на груди…
      Глаза Михал Михалыча повлажнели. Как приятно, пусть даже и мысленно, перенестись в то далекое и, несомненно, прекрасное время.
      Продолжая листать альбом, он видел, как мальчик рос, взрослел и постепенно превращался в худенького юношу с открытым лицом и взглядом, полным надежд и веры в недалекое и прекрасное будущее.
      На следующей странице альбома на Адамова уже смотрел улыбающийся озорной паренек с есенинской прической и гитарой в руках, в веселой компании симпатичных девушек и ребят. Это были страницы с фотографиями самого романтического и волнующего периода в жизни Михаила Адамова, связанного с его любовными похождениями. Да, здесь, конечно же, черт возьми, было о чем вспомнить!.. Эх, и чудесное было времечко!.. Но как же все это было давно. Да и было ли вообще-то?.. А может быть, ему просто показали многосерийный фильм о жизни одного обыкновенного человека, и не хватает лишь только нескольких заключительных серий?..
      Михал Михалыч, вздохнув, отложил альбом, подошел снова к зеркалу и бросил на себя придирчивый взгляд. “Да, мало что осталось от того, увиденного только что на фотографиях. Ну где же теперь тот стройный и симпатичный Мишка Адамов, романтик и стихоплет, любитель любовных приключений и заядлый теннисист, обыгрывавший всех мальчишек подряд из ближних и дальних соседских дворов? Куда же все это подевалось? А?.. Да, ну а профиль-то, любезный, у тебя и того хуже, - окинул критическим взглядом он свой нескромный живот. - Э-э-х!.. Бессовестный и не уважающий ты себя, Адамов, человек!.. Смотри, что с тобой приключилось. Смирился и плывешь, куда течение понесет... Барахтаться не будешь - можно и утонуть!.. А ведь тебе, голубчик, еще нет и пятидесяти. Разве ж это возраст?.. Похоже, ты просто перестал себя уважать, а это ведь так отвратительно. Не уважаешь сам себя, так чего же можно тогда от других ожидать?..
       Немного отойдя от зеркала, он еще раз пристально взглянул на свое отражение и, получив очередной укол в самолюбие, после небольшой паузы решительно произнес:
       —Не-ет, парниша, так дальше жить нельзя. Давай-ка, мил человек, бери, пока не поздно, большой веник и выметай к чертовой матери всю эту затхлую паутину, и в первую очередь, из своих мозгов.
      С того самого дня Михаил Михайлович стал почаще заглядывать в зеркало, словно открыл в нем что-то новое, необычное. В скором времени уже новый костюм прекрасного стального цвета ладно облегал хотя и располневшую, но еще довольно крепкую фигуру Адамова, а тронутые сединой, но все еще густые волосы были подстрижены и уложены в модную прическу с высоким, как и в молодые годы, безукоризненно ровным пробором. Тонкий и волнующий запах явно иностранного происхождения стал ежедневно щекотать чуткие ноздри его сослуживиц, приятно удивляя и радуя их. По окончании же работы Михаил Михайлович теперь не спешил в свою до мельчайших подробностей такую знакомую двухкомнатную квартиру, а нашел удовольствие вносить в маршрут ежедневное разнообразие. Наведываясь в некоторые фирменные магазины, он внимательно ощупывал глазами их так и притягивающие к себе разноцветные витрины, рассматривая различные новинки. А в одном из них не утерпел и заказал к очкам отличную импортную оправу золотистого цвета , что, несомненно, изменило выражение его лица, придав ему более деловой и интеллигентный вид.
      По утрам до работы, правда, еще не регулярно, а больше по настроению, Адамов надевал свой синий спортивный костюм и, выходя в большой старый парк, находившийся буквально под окнами дома, проверял трусцой длину и прочность покрытий его асфальтовых дорожек. И надо заметить, что бег его пока не отличался спортивной легкостью и ровным дыханием. Но ведь, сами понимаете, лиха беда начало... Ко всему прочему Михаил Михайлович сделал для себя необычное, но приятное открытие, однажды отметив, что девушки и женщины вокруг него вдруг внезапно похорошели...
      Несложно, наверное, догадаться, что и коллеги по работе, быть может, не все сразу, но уж определенно заметили, и в первую очередь, конечно, женщины, что Михал-то Михалыч не такой уж и старый, а даже очень и очень еще приличный мужчина.
      Надо сказать, что все, происшедшие с Адамовым изменения, бесследно не прошли и для его жены, которая призадумалась разок-другой... Ну, в общем, мы не знаем, какие выводы она для себя сделала, но доподлинно точно известно, что она вдруг зачастила к своей близкой по молодости подруге Тоне, у которой раньше бывала в гостях крайне редко. Приходя же домой, задумчиво вздыхала и даже раза два-три, между нами говоря, всплакнула, чего уж раньше за ней абсолютно не наблюдалось. Но, сами понимаете, разве одними вздохами жизнь изменишь, и, похоже, что Татьяна Ивановна про себя уже тоже что-то решила...
      В один прекрасный день она наконец-то отважилась пойти к стоматологу и через некоторое время вставила себе отличный протез белого цвета, сделавший ее улыбку более ослепительной и завершенной. Ведь улыбка - великая вещь, особенно для женщин. В дамском салоне парикмахерской ей без труда убрали так не радующие глаза седые волосы - предвестники неуклонно наступающей человеческой осени, покрасив их в благородный пепельный цвет с легким сиреневым оттенком. А в довершение всего вскоре появился и новый пурпурный халат свободного покроя, который, безусловно, удачнее, чем прежний, облегал несколько подпорченную временем фигуру Татьяны Ивановны, одновременно подчеркивая еще довольно стройный ее бюст.
      Каждый вечер, ложась в родную постель, чтобы в очередной раз отправиться в свое ночное путешествие, Михал Михалыч испытывал горячее желание досмотреть тот единственный в его жизни такой смелый и соблазнительно-приятный сон. Но, к огромному разочарованию и огорчению Адамова, прекрасная дева к нему почему-то совершенно не являлась, а с завидным постоянством снилась ему большая пятнистая корова, которая лежала на лугу и, глядя ему прямо в лицо своими наивными доверчивыми глазами, методично пережевывала душистую траву. Он отчетливо видел черный и влажный нос коровы, ее крупные желтоватые зубы и длинный шершавый язык...
      Уважаемый читатель! Может быть, вы спросите меня, а где же Михаил Михайлович сейчас и что с ним? Дорогие мои, хорошие, да оглянитесь вокруг себя и присмотритесь - он где-то здесь, совсем рядом с нами...

Вернуться назад